Мира Мамина: Пушкин является не просто выдающимся поэтом-словесником, но основоположником русской монументально-эстетической литературы.

 Пушкин и поэзия древней Индии. Взгляд с позиции Восточной Эстетики.

Об  Александре Сергеевиче Пушкине написано и сказано не мало восторженных слов и суждений. Образ  знаменитого  классика притягивает к себе  особое внимание благодаря его замечательным произведениям, представшим перед читателями разных поколений и эпох  как исторические шедевры русской поэзии.

Являясь родоначальником нового «русского слова» в литературе, Пушкин заложил в  основу  славянской культуры,   краеугольный камень,  скрепляющий между собой  человеческое бытие и сознание. В философском понимании  эти двое  служат необходимым звеном прогрессивного развития мира,  наций и этносов. Они  задают направление для движения мысли, высвечивая границы метакультуры,  вобравшей в себя   все самые лучшие достижения мировой Эволюции. Одно из таких достижений  представляет  наука словесности, содержащая в своей сердцевине эстетические качества языкового выражения мысли.  Пушкин в этом смысле является не просто выдающимся поэтом-словесником, но  основоположником русской монументально-эстетической литературы.

Наука словесности берет свое начало в глубокой древности. Она получила  развитие благодаря индуистским грамматистам, которые стремились  связать  бытие и сознание с общим порядком вселенной, а так же с истоками мира и его природой. Для индуистских грамматистов-эстетов важность языкового выражения мысли имела особую значимость в поэзии, поскольку  в их понимании  это служило  своеобразным инструментом для познавания  реальности жизни в ее  первозданном состоянии красоты и гармонии. Индуистская  «грамматическая теория»  сформировалась многим более двух тысяч лет назад, примерно в промежутке между 5-3 веками до н.э. Согласно этой теории эстетическая поэзия и  литература играют ключевую роль в развитии человеческих  цивилизаций, направляя их по пути гуманизма и процветания,  сохранения и преумножения культурных ценностей.

Поэты древности не были только поэтами, в большей степени они являлись  мыслителями и философами, исповедующими грамматическую традицию или искусство слова. Они  создавали  монументальные произведения, сочетающие в себе религиозные воззрения и общечеловеческие факторы жизни. На протяжении многих веков их стихи, поэмы, сказания, поэтические трактаты побуждают читателей и  исследователей к  изучению и проникновению  в  глубину отношений  между бытием и сознанием. Можно привести в качестве примера знаменитого санскритского поэта Бхартритхари,  написавшего стихотворный цикл «Три сотни», который повествует о неразрывности вещей и явлений  мира.

Индуисты утверждают, что первыми среди мудрецов были поэты-грамматисты, владеющие искусством словесности и речи. Они выражали в своих произведениях  «идеальный звук» вселенной, посредством которого разворачивалась панорама жизни во всем ее великолепии, проникающем и в относительность бытия. Согласно науки словесности «идеальный звук» поэзии   несет в себе некий вид энергии, способной позитивно влиять на сознание, а сами поэты считались выдающимися людьми, наделенными божественным талантом, передавать эту энергию в неискаженном виде. В древности их называли «вестниками», поскольку они  обладали «видящей речью», вкладывая  смыслы  в  слова и литературные произведения. Именно смысловая поэзия и литература отражала в себе состояние мирового бытия, его одухотворенность «видящей речью». Поэтому поэты-грамматисты имели особую миссию, участвуя  в неоконченном процессе сотворения мира,  украшения его словом, поддерживая тем  божественную грамматическую традицию «В начале было слово».

Грамматическая традиция  древности носила в себе  экзистенцию как фактор культурного объединения всего посредством общего существования. Поэзия  же являлась  носителем этой экзистенции  или эволюционной силы, дающей толчок в  развитии мысли и расширении сознания, для разворачивания  бытия в своем жизненном объеме. Здесь культура поэтического слова служила проводником в идеальный мир красоты и гармонии; облекаемый в плоть посредством «видящей речи» поэта этот мир представал вполне реальным явлением.

Существует легенда, что первым поэтом на свете был индуистский мудрец Вальмики, которая  повествует о том, что он  произнес стихотворные строки совершенно случайно, когда увидел, как самец птицы тоскует о гибели  самки. Вальмики сказал об этом  так, что в его словах отразилась не печаль самца, а глубокий  смысл произошедшего события. Слово первого поэта  посредством  «видящей речи» создало своего рода эстетический монумент, сохранившийся в первозданном виде, преодолев не одно тысячелетие. 

Природа монументально-эстетического творчества   усматривает отсутствие эмоциональности и вскрытие взаимосвязи между  всеми участниками  явления или события, одним из которых предстает и сам поэт как очевидец. Его задача: сделать очевидцами всех, кто прикоснулся к  «видящей речи». В том заключен  миссионерский вклад поэта в украшение мира человеческого, привнесения в него высокой культуры слова и его одухотворения  этой культурой.  Взаимосвязь природных процессов, человеческого взгляда на них  с позиции, возвышающейся над добром и злом, а также выявление добра и зла несут в слове «видящей речи» одномоментное объединение в ясный образ времени настоящего или «сейчас», останавливая внимание читателя  на картине, не раздробленной прошлым и будущим. В этом заключена феноменальность монументально-эстетической поэзии и литературы, она отражает философию взаимодействия бытия и сознания в настоящем, фиксируя сознание на первородном естестве жизни. Именно такая поэзия  привлекает всеобщее внимание, более того, дает право поэту называться великим поэтом.

Индуистская «грамматическая теория» и  русская  словесность, получившая свое развитие благодаря Александру Сергеевичу Пушкину,  имеют общие арийские корни, обретенные посредством исторического прошлого двух сопряженных между собой народов.  Арии наделили славян  не только своими генами, но и с ними передали «чистые знания», вплавляя в зарождающуюся новую русскую культуру традиции брахманов, древних предков, владеющих искусством слова и выражения мысли. Они оставили в наследие золотые правила науки «Речения и слова». Брахманы полагали, что расовая чистота народа укрепляется «видящей речью». Эта речь, по их мнению, способна освободить сознание от пороков общества, быть противоядием против них, прививая эстетический или высший вкус к жизни. В «видящей речи» древние предки ариев усматривали возможность диалога между божественным и человеческим. Монументальная поэзия и эстетическая литература в этом смысле являлись священными писаниями, направляющими сознание к  разумному существованию. «Это первый шаг, первая ступенька лестницы, ведущей к совершенству бытия» - говорят брахманы в своих трактатах.

Русская культура более поздняя из всех, исторические корни ее смешались с множеством примесей, следовательно, русское бытие имеет своеобразный лингвистический окрас и тематику,  засоряющую не эстетичностью речь и слово.   Явление Пушкина  на Руси  подобно явлению поэта Вальмики в Индии, положившего начало эстетической поэзии, стоящей вне добра и зла, а также не сталкивающей между собой бытие и сознание, разжигая  огонь противоречий.  В стихах Александра Сергеевича  четко прослеживается  линия «видящей речи». Пушкин  также отражает в одном из своих стихотворений  трагическое событие с участием птиц,  подобно индуистскому мудрецу-поэту он  вносит в сценарий драмы в словесной эстетике нечто совсем иное, не имеющее в повествовании  не то чтобы трагичности, а и  намека на  печаль. Он видит событие в  закономерности бытия, описывая его в факторе одной, некогда произошедшей истории, рассказывая нам о ней, как будто она произошла только что:

                              Ворон к ворону летит,

                              Ворон ворону кричит:

                              Ворон! где б нам пообедать?

                              Как бы нам о том проведать?

 

                              Ворон ворону в ответ:

                              Знаю, будет нам обед;

                              В чистом поле под ракитой

                              Богатырь лежит убитый.

 

                               Кем убит и отчего,

                               Знает сокол лишь его,

                               Да кобылка вороная,

                               Да хозяйка молодая.

                 

                               Сокол в рощу улетел,

                               На кобылку недуг сел,

                               А хозяйка ждет милого,

                               Не убитого, живого. 

Эстетическая  поэзия тем отличается от прочей, что все ее произведения живут самостоятельно, представляя собой  не осколки времени, а  вечно-живые исторические монументы, прикасаясь к которым сознание постигает величие истории и нерушимую связь времен и народов.  Бытие и сознание посредством  этих монументов взаимодействуют между собой, более плотно проникая  друг в друга. Такая поэзия  имеет мистический характер, позволяя читателям и исследователям творчества великих поэтов-монументалистов, прикасаться к разным эпохам и периодам, ощущая себя их участниками. Пушкин открывает нам  возможность проникновения в его настоящее, а значит и  наше русское этногенетическое пространство, подобное проникновение  дает  ощущение причастности к происходящему в этом пространстве, а также позволяет видеть в нем наши истинные исторические корни и истоки. Таким образом, мы становимся соочевидцами своей истории, а значит, участниками ее событий.  Поэт всего лишь  пишет о том:

                                  На тихих берегах Москвы

                                  Церквей, венчанные крестами,

                                  Сияют ветхие главы

                                  Над монастырскими стенами.

                                  Кругом простерлись по холмам

                                  Вовек не рубленные рощи,

                                  Издавна почитают там

                                  Угодника святые мощи.    

Мы же постигаем в этих строках  Русскую землю и небо, под которым родились и живем.  В них  заложена наша основа бытия, наши исторические корни и наше настоящее. Подобно творцу Пушкин погружает нас в это настоящее, сам же, предпочитая  уйти в небытие, избрав себе участь   безмолвного наблюдателя со стороны. Но все же поэт иногда снова возвращается,  в   своих стихах он продолжает жить среди нас  бессмертным гением. Он не скрывает это и говорит при жизни открыто:

                                    Соберитесь иногда читать мой свиток верный,

                                    И долго слушая, скажите: это он;

                                    Вот речь его. А я, забыв могильный сон,

                                    Взойду невидимо и сяду между вами,

                                    И сам заслушаюсь, и вашими слезами

                                    Упьюсь.. и, может быть, утешен буду я

                                    Любовью…                                     

Поэты-монументалисты  -  миссионеры всенародного значения; несмотря на то, что жизнь их имеет  завершенность, они  присутствуют в своих произведениях, заслуженно обретая звание классиков, хотя в большей степени они являются, скорее, нашими учителями, чем общепризнанными гениями науки словесности.  Мы учимся их восхищению жизнью, природой, красотой чувств, вбирая через «видящую речь»  эволюционную силу культурного преображения сознания, приобщения его к высокому слову эстетической поэзии и литературы. Тем самым мы обретаем нашу истинную основу бытия, ее чистую, созданную божественной природой суть. 

Как человек  Пушкин остается вполне обычным вне своей монументальной поэзии, потому что помимо божественного таланта  имеет земную  судьбу  и  участь. Его судьба оказывается вполне человеческой и несет в себе отпечаток трагического ухода. Исполнив свою божественную миссию, он вынужден покинуть авансцену земных событий, уступив место другим  последователям и приверженцам  эстетической традиции «русского слова». За год до своей гибели по этому поводу поэт размышляет  в юмористической форме,  всматриваясь в самого себя перед уходом из этого мира:

                                       Поредели, побелели

                                       Кудри, честь главы моей,

                                       Зубы в деснах ослабели

                                       И потух огонь очей.

                                       Сладкой жизни мне не много

                                       Провожать осталось дней… 

В этих строках  явно просматривается предвидение  поэтом  своей земной завершенности, которой предшествует исчерпание сил, направленных в первую очередь на реализацию божьего дара, а потом уж на претворение собственной судьбы. Как правило, великим людям этих сил бывает не достаточно для того, чтобы гармонично совмещать талант с человеческим существованием, они быстро сгорают в творческом огне, отдавая в мир   всю мощь своего  гения.  

Пушкин  рожден в стране противоречий – России, где сомкнулись в борьбе два полюса жизни. Один полюс - это народ, другой – предстает условиями народного бытия, весьма далекими от идеальной формы. Нельзя сказать, что Пушкин, отмеченный Богом, погружен только в творчество, отстраняясь от всего мирского и противоречивого. Он пишет Чаадаеву: «…Я далеко не восхищаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератор я раздражен, как человек с предрассудками – оскорблен, но клянусь честью, ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какую дал нам Бог». Это высказывание говорит о высоком гражданском самосознании поэта, его патриотической натуре. Он видит свою земную задачу в служении отечеству, помогая  творчеством  и преданной любовью, преодолевать сложный период в  становлении России как государства нового типа. Пушкин повествует о том: «…Некоторые люди не заботятся ни о славе, ни о бедствиях отечества, его историю знают только со времени кн. Потемкина, имеют некоторое понятие о статистике только той губернии, в которой находятся их поместья, со всем тем почитают себя патриотами, потому что любят ботвинью, и что дети их бегают в красной рубашке».                   

Феномен поэта можно рассматривать с разных сторон, так и не найдя ответа на вопрос – что есть сам Пушкин? Почему его поэзия на протяжении  веков волнует читателей своей необыкновенной магией слова и смысла? Несмотря на время, его поэзия актуальна, потому что отражает  все насущные вопросы человеческого бытия. Пушкин обрисовывает для нас спектр этих вопросов, некоторые из них  до сих пор остро стоят как национальные проблемы нашей русской культуры и государства, человеческих отношений. Поэт делится с нами своими размышлениями:

                                      …Иные, лучшие мне дороги права;

                                         Иная, лучшая потребна мне свобода:

                                         Зависеть от царя, зависеть от народа –

                                         Не все ли нам равно? Бог с ними.

                                                                                           Никому

                                         Отчета не давать, себе лишь самому

                                         Служить и угождать; для власти, для ливреи

                                         Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи …

Каждый великий поэт оставляет  творческий импульс, как  исторический след, но не каждый след способен жить так долго в сознании народов и их сменяющихся поколений. Пушкин всенародно любим и эта любовь не похожа на обожание кумира, она, скорее, разделяет гражданскую позицию поэта, чем  упивается его гениальностью. Конечно, в факторе человеческой судьбы Пушкина невозможно принять за идеал, равняясь как на пример божественного подобия. В рамках судьбы его личность не выглядит яркой, к 37 годам она померкла в  драме событий, оставив в наследие поколениям наиярчайшую звезду поэта, зажженную в Русском небе. Представляя ядро Великой России,  эта звезда несет нам  весть с мира Надземного, указывая путь стране и ее народам в  идее творческого горения и приобщения к высокой Культуре жизни. В том Пушкин выполнил свою духовную задачу. Он явился великим поэтом не в драме своей судьбы и не в творческом полете мысли, но   силе раскрытия своего божественного дара «видящей речи», дающей толчок к культурному преображению общества и народов. Он показал нам путь в утонченности восприятия жизни и ее многообразии выражений. Завершая свой жизненный срок, поэт подводит итог своей жизни, написав ее  эпилог, завещая  нам свое наследие, а также свое непрожитое будущее:

                                                      Нет, весь я не умру  -  душа в заветной лире

                                                      Мой прах переживет и тленья убежит.

                                                      И славен буду я, доколь в подлунном мире

                                                           Жив будет хоть один пиит.

  

                                                      Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

                                                      И назовет меня всяк сущий в ней язык,

                                                      И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий

                                                            Тунгус, и друг степей калмык.

 

                                                      И долго буду тем любезен я народу,

                                                      Что чувства добрые я лирой побуждал,

                                                      Что в мой жестокий век восславил я              свободу                                   

                                                              И милость к падшим призывал.

Пушкин называет свой век жестоким, делая акцент на воспевание свободы. Предрекая грядущие перемены в мире, он посылает мысль в сердце России, передавая свое пророческое послание вместе с А.С. Муравьевой, которая отправлялась к своему мужу-декабристу в Сибирь. Также как, и все его другие послания, адресованные русскому народу, это стихотворение остается  не просто словом «видящей речи», но напутствующим наставлением для всех идущих тропой свободы. Он утверждает о приходе нового времени, называя его «желанной порой». Не смотря на то, что строки этого послания направлены в Сибирь к ссыльным дворянам,  в слове поэта они несут более широкое назначение, до сих пор оставаясь насущными не только для нынешних сибиряков, а и для всего русского народа. Пушкин пишет из своего настоящего в наше настоящее:

                                                    Во глубине сибирских руд

                                                    Храните гордое терпенье,

                                                    Не пропадет ваш скорбный труд

                                                    И дум высокое стремленье.

Поэт высоко ценил идею свободы и преклонялся перед людьми, отстаивающими ее как символ осознанной необходимости человеческого бытия. Ссылка  за политическое инакомыслие грозила и ему. Когда поэт пришел проститься с Муравьевой, отбывающей в Сибирь, он сказал ей: «Я очень понимаю, почему эти господа не хотели принять меня в свое общество: я не стоил этой чести».   Ссыльным единомышленникам он остается верным до конца, понимая всю важность их роли перед обществом, поэт напишет свой эпилог для них:

                                                 Оковы тяжкие падут,

                                                 Темницы рухнут  -  и свобода

                                                 Вас примет радостно у входа,

                                                 И братья меч вам отдадут.

По своей сути Пушкин не был революционером, пытающимся изменить жизненный уклад царской России. Рожденный под звездой «Индиго» или Урана, он нес в  духе факел торжества красоты и гармонии мира, поэтому в своем духовном назначении являлся эволюционистом, прокладывающим монументальной-эстетической поэзией шаги в будущее,  сближая тем бытие и сознание.  Вера в Божественное Провидение служила основой его таланту. Она  поднимала поэта над плоскостью судьбы, позволяя жить и в другом измерении жизни  -  в Мире творчества и духовной свободы. Прощаясь с этим миром и уходя в вечность, поэт обращает взор внутрь своего сердца, взывая в молитвенном  погружении:

                                                Владыко дней моих! Дух праздности унылой,

                                                Любоначалия, змеи сокрытой сей,

                                                И празднословия не дай душе моей.

                                                Но дай мне зреть мои, о боже, прегрешенья,

                                                Да брат мой от меня не примет осужденья,

                                                И дух смирения, терпения, любви

                                                И целомудрия мне в душу оживи.

      Вечность отвечает ему:                            

                                                Веленью божию, о муза, будь послушна,

                                                Обиды не страшась, не требуя венца,

                                                Хвалу и клевету приемли равнодушно

                                                        И не оспаривай глупца.          

На этом диалог «видящей речи» поэта прерывается, но он не прерывается в нас, тех, кто чтит Русского поэта, проникая в его монументальное творчество. Этот диалог продолжается  в нашем историческом бытие, наших сознаниях и сердцах как феномен жизни.

 

Мира Мамина